Часть 2
Первая часть тут >>
1988. "Сырок" - цирк в Измайлово

Осенью 1988 года созрел новый "мегапроект" - провести "образцово-показательный" рок-фестиваль – "как Подольский", но лучше организованный. Сразу надо сказать, что к этому времени рок-музыка уже была абсолютно легальной и никаких проблем цензурного характера более не существовало.
 

В этот момент российское "рок-пространство" оказалось разделено на части. В Питере уже вовсю шел процесс коммерциализации – "Аквариум", "Кино", "Алиса", "Зоопарк", "ДДТ", "Телевизор", "АВИА", "Ноль" и несколько других групп уже, фактически стали мейнстримом, и активно зарабатывали деньги. Примерно такой же статус был у свердловских "Наутилуса", "Чайфа" и Насти Полевой. В Москве немногочисленные приличные группы были плотно ангажированы рок-лабораторией, но и в силу малохольности этой организации и собственной специфики до "звездного" уровня раскрутиться еще не могли. А вот все остальное пространство страны осталось практически вне поля зрения, в столицах публика почти не имела информации о провинциальных группах и уж тем более не видела их живьем. Идея "снять сливки" с городов и весей была очевидной, но требовала больших денег и серьезных организационных усилий.
 

Вот тут-то и пришлись кстати связи и напор Кометы в сочетании с толковостью и дисциплинированностью зеленоградской команды. Дело развивалось так: Комарова вышла на некоего либерального комсомольского босса Юрия Адамова, который согласился "выбить" деньги (и немалые) на столь масштабное мероприятие, а также обеспечить его официальное "прикрытие". Комета осуществляла отбор участников и общую координацию, я занимался финансами и логистикой, Баум – размещением гостей, Тартаковский и некто Андрей Вишневский отвечали за аппаратуру, Женя Ассен, Игорь Тригуб, Таня Кротова и Боря Мельников были "на подхвате". Андрей Ирбит и Юля Ситникова нарисовали для сцены роскошный задник, а также афиши и пригласительные билеты. В общем, людей было достаточно, и все знали, что им делать.
 

Название фестиваля – "Сырок" - в чистом виде плод больной фантазии Кометы, хотя по мне было хоть "хер моржовый", лишь бы не какой-нибудь "Рок за перестройку".
 

Состав фестиваля получился не хуже, чем в Подольске, Группы-участники были на тот момент менее раскрученными, но более перспективными. Назову только самые яркие имена: "Вопли Видоплясова", "Агата Кристи", "Не Ждали", Андрей "Свинья" Панов, "Гражданская Оборона". Плюс несколько не менее интересных, но не добившихся позже большого успеха команд: "Промышленная архитектура" (Новосибирск), "Карт-бланш" (Рига) "Кошкин дом" (Одесса), "Кабинет" (Свердловск), "Аутодафе" (Архангельск), "Водопады" (Верхотурье). Ну и довольно большое количество групп "масштабом" поменее и разных достоинств.
 

Первый "звоночек", впрочем, прозвенел еще до начала фестиваля. Не знаю как сейчас, но в те времена на подобных мероприятиях группы играли бесплатно – им оплачивалась дорога и проживание, иногда платили небольшую сумму на расходы, но не более того. Так вот Егор Летов как бы "принципиально" запросил за выступление деньги – сумму не помню, но она была чувствительной. Сейчас, задним числом зная, что Летов – просто козел, я этому не удивляюсь. А тогда меня гораздо больше удивило, что Комарова, пусть с матюками, на деньги заплатила (Комарова о Летове - здесь). И это при том, что фестиваль был "планово-убыточным", то есть сборы по определению не могли покрыть расходы. То есть получилось, что "ГО" выступала в качестве некой guest star, на условиях принципиально иных по сравнению с остальными участниками.
 

Место для фестиваля было выбрано очень удачное – гостиничный комплекс "Измайлово". Не в центре, но рядом с метро, приличный и вместительный зал, соединенный, что важно с жилыми корпусами (пьяным музыкантам просто негде потеряться). Организационных проблем было две. Первая - надо было, имея три автобуса, в течение двух дней встретить и доставить в Измайлово около двух десятков групп, причем почти все они прибывали в один день (но в разное время) на 6 вокзалов и в 3 аэропорта. При этом дело происходило в начале декабря, и заставлять людей ждать было крайне нежелательно – либо замерзнут, либо куда-то уедут, либо напьются и по-любому обидятся. Я планировал процесс встречи, как военную операцию, но в итоге все сложилось – никто не потерялся и не ждал больше получаса. Кроме того, к потенциальным "хедлайнерам" - "ГО", "Агате", "Не ждали", "ВВ" и Свинье - были приставлены "сопровождающие", чьей задачей было решать текущие проблемы, буде такие возникнут.
 

Вторая проблема – надо было расселить примерно 160 человек на 135 мест в гостинице. Тут уже Баум пустил в ход всю свою еврейскую изворотливость, рассчитывая часы приезда-отъезда с точностью чуть ли не до минут и беспощадно "строя" ресепшонисток и горничных. В итоге недовольных тоже не было.
 

В целом, с точки зрения организации все было на пристойном уровне. Сейчас, когда у всех есть мобильные телефоны, проблемы решаются намного легче, но тогда требовалось определенное напряжение, чтобы избегать накладок и нестыковок, особенно работая с такими капризными и бестолковыми гражданами, как "панки-рокеры". Можно сказать, что в имевшихся условиях не только мы сделали всё возможное, но и кто-то другой вряд ли сделал бы лучше.
 

Первый концерт "Сырка" был в пятницу, девятого, если мне не изменяет память, декабря 1988 г., но для нас веселуха началась рано утром в четверг, когда начали съезжаться участники. Собственно, основная суета была именно перед открытием – после того, как мероприятие началось, надо было всего лишь следить за тем, чтобы "панки-рокеры" никуда по пьяни не потерялись, а также решать всякие мелкие текущие проблемы. Здоровья по молодости было много, поэтому мы успевали не только делать все, что требовалось, и созерцать все выступления, но еще и общаться с господами оркестрантами. Лично я успел попить портвейна с музыкантами из "ВВ", "Не ждали", "Промышленной архитектуры", "Карт-Бланша" и Свиньей. Правда, на сон и нормальную еду времени уже не оставалось – приходилось лопать сиднокарб и заедать его бутербродами из гостиничного буфета.
 

Что касается собственно музыкальной части мероприятия, то наиболее интересными мне показались выступления "Карт-бланша", "ВВ", "Кошкиного Дома", "Аутодафе", "Не ждали" и особенно "Промышленной Архитектуры" (о последней я напишу отдельно). У публики же наибольший успех имела "Агата Кристи" - перелом настроений в пользу попсы уже был весьма заметен. В целом ощущение было какое-то странное: "всё зашибись, но непонятно, ради кого распинаться", публика, да и довольно значительная часть музыкантов ни малейшей симпатии не вызывали.
 

В субботу днем произошел забавный инцидент. Как уже говорилось, к некоторым музыкантам приставлялись своего рода "адьютанты". Так вот, движимый неким эстетством, к Свинье я приставил Борю Мельников, тогда тоже носившего кличку "Свинья". Понятное дело, что получился натуральный свинарник – граждане бухали эпически. Я заявил Боре, что Свин по-любому должен выйти на сцену, а остальное меня мало волнует, и расслабился. Как выяснилось зря. Эти два красавца не придумали ничего лучше, чем лопать портвейн в сортире при концертном зале. И, естественно, были свинчены ментами у меня на глазах. Я к этому отнесся философски – ничего, посидят пару часиков в обезьяннике, не впервой, зато протрезвеют, а перед вечерним концертом мы их как раз и заберем. Я подошел к задержавшему их менту, и вежливо поинтересовался, в какое отделение их ведут, и где оно находится (находилось оно рядышком, кстати). Но в это время какой-то питерский журналистик решил запечатлеть сцену повяза Свиньи для потомков. Мент осатанел и потребовал немедленно засветить пленку. Тут уже осатанел я, и заявил, что у нас на фестивале пленки не светят, на глазах у слегка обалдевшего мента выхватил у журналиста сумку с фотоаппаратом и быстро пошел к лестнице. Кинул сумку Вадику Тартаковскому, стоявшему наверху, и вот тут-то на меня со спины прыгнул какой-то дядька в штатском. Дядька был крепкий, но ниже меня на голову, поэтому когда под его весом я согнулся, дядины ножки оторвались от земли. Тут подбежал Женя Ассен, снял с меня дядьку, положил его на удачно подвернувшийся стол и собрался бить по лицу. Итак, картина: дядя извивается на столе, из него во все стороны летят рации, пистолеты и красные корочки, а здоровенный волосатый и бородатый Женя вздымает над ним карающий кулак. От входа к нам бегут менты, с лестницы – вся наша гвардия и какие-то сибирские панки. Грозит нешуточная битва. Решив, что оно нам не надо, я кричу: "Женя, это контора!" Услышав волшебное слово, Женя убирает кулак и отпускает дядьку. Мы пытаемся раствориться, но тут мне заламывают руки и волокут в отделение вслед за Борей и Свином.
 

В отделении выясняется, что прыгавший на меня дядька – никакая не "контора", а обычный следак, капитан милиции. Дядя некоторое время пытается меня стращать, но выяснив, что учусь я на вечернем, а в случае звонка на работу, скорее всего, будет там грубо послан, начал терять нить. Тут уже я перехватил инициативу, и стал по полной программе канифолить следаку мозги. Через 15 минут мощнейшей мозгоебли, дядя уже отдал мне документы и собрался выгонять меня из отделения, но тут к нему в кабинет влетела Комарова, намеренная меня "отмазать от метов". В результате несчастный следак получил еще 20 минут изощреннейшего и высокопрофессиональнейшего мозготраха с элементами нейролингвистического программирования. Наконец, заорав: "Идите ВСЕ на хуй отсюда!", выпихал вон из отделения не только нас с Кометой, но и Свинью с адьютантом, причем недопитую бутылку портвейна им вернули, и Боря раздавил ее прямо на крыльце отделения с криком "А ментов мы будем вешать!".
 

Поскольку вокруг отделения стояло где-то двадцать серьезных мужчин, перспектива была вполне реальной.
 

В тот же день по ходу фестиваля возник довольно жесткий конфликт между Комаровой и зеленоградской командой. Дело в том, что не всех музыкантов, участвовавших в фестивале, приглашала Комета. Две группы "Ганди" и "Промышленную Архитектуру" в программу поставили мы. Эти команды не получали компенсацию за дорогу, мест в гостиницах и так далее. Наталья вплоть до последнего момента никаких возражений не высказывала, но когда этот самый последний момент настал, начала финтить. И если то, что она практически не дала "Ганди" возможности нормально настроить звук и отыграть в нормальной обстановке, было просто нехорошо, то отключение звука во время выступления "Промышленной архитектуры", возможно, главного открытия фестиваля, было натуральным свинством. Это было, к сожалению, вполне в духе Кометы – подставить людей только чтобы доказать, кто в доме хозяин. Это абсолютно не помешало ей поставить на открытие фестиваля откровенно отстойную подольскую группу "Калий" или стоять на задних лапках перед тем же "молодежным кумиром" Летовым, который о ней и ее фестивале отзывался весьма пренебрежительно.
 

В итоге, когда "Сырок" закончился, ощущение осталось двойственное. С одной стороны, была хорошо сделанная работа. Как минимум, две команды "Вопли Видоплясова" и "Агата Кристи" в одночасье стали звездам всесоюзного масштаба. С другой – возникло ощущение, что атмосфера изменилась. Появился некий труднообъяснимый привкус фальши, и в самой музыке и в реакции публики. Кратко результат можно было описать так: "это уже никому не нужно".
 

События следующих месяцев это ощущение подтвердили – рок-музыка начала стремительно терять популярность. Публика переключилась на всяческий "ласковый май" и в следующие несколько лет ни одна новая рок-группа не смогла стать по-настоящему популярной. "ГО", "Агата" и "Вопли Видоплясова" оказались последними, кто сумел добиться хотя бы относительного успеха.
 

После "Сырка" с Комаровой "зеленоградцы" больше не работали. Очевидно было, что Наталья будет только использовать нас, как "дешевую рабочую силу", и ни о каком сравнительно равноправном участии в проектах речи не идет. Нам это был совершенно неинтересно – ни денег, ни славы, ни удовольствия от процесса. В результате Наталья собрала другую команду, но не сильно преуспела – если следующий фестиваль, год спустя еще был интересен, то впоследствии её "сырки" совсем захирели, а через несколько лет прекратились. До недавнего времени Комета еще пыталась что-то мутить в своем Марьино и устраивать какие-то концерты, но, в общем стала совсем неадекватной, навсегда застряв мозгами в 80-х, и успеха ее затеи не имели.
 

Можно смело сказать, что фестиваль 88-го года был последним важным событием в российской рок-музыке, после которого она быстро покатилась под откос, разделившись на пафосных стареющих идиотов, трудноотличимых от попсы, и не имеющих никаких перспектив маргиналов, загнанных в гетто клубных концертов. Прошло совсем немного времени, может быть два-три года, и русский рок как живая и творческая среда, объединяющая десятки тысяч людей, просто перестала существовать. А потом перестала существовать и страна, в которой эта среда возникла.

Что до меня лично, то вся эта история настолько меня утомила, что я в принципе перестал интересоваться "русским роком" (за исключением творчества нескольких людей, с которыми был знаком лично) и насколько лет даже слушал почти исключительно англоязычных исполнителей. В 90-м году я участвовал (вместе с несколькими сотоварищами) в организации фестиваля "Индюки" который организовали Игорь Владимирский и Сергей Гурьев. Этот фестиваль был славен скандальным выступлением "Инструкции по выживанию" с песенкой "Убить жида", а также последним появлением в Москве т.н. "люберов". Однако в него я вписался в основном "за деньги" и "за компанию", и даже не смотрел большую часть концертов. Это было уже неинтересно.

P.S. 1989. Дима Селиванов

В конце восьмидесятых, когда я занимался всяческим околомузыкальными затеями, мне, естественно, случалось общаться с господами "панками-рокерами", в том числе и с теми из них кто впоследствии сделался славен и знаменит. Тем не менее, почти ни с кем из них у меня не было даже приятельских отношений – рок музыканты люди самовлюбленные и эгоцентричные, да и я, в общем, примерно такой же (зеленоградские музыканты, с которыми я общался "по жизни" - не в счет).
 

Пожалуй, только с одним рок-музыкантом, причем музыкантом замечательным, у меня успели наладиться по-настоящему дружеские отношения. Но, увы, общались мы недолго – через несколько месяцев после нашего знакомства он погиб. Речь идет о лидере новосибирской группы "Промышленная архитерктура", а ранее – гитаристе "Гражданской обороны" и "Калинова моста" Дмитрии Селиванове. Мне кажется, что и личность Селиванова и его трагедия – символ того, что произошло с тем русским роком, который только и имел право называться музыкой.
 

Познакомились мы при следующих обстоятельствах. Когда, осенью 88-го, шла подготовка к фестивалю "Сырок" Вадику Тартаковскому кто-то передал запись альбома "Промышленной архитектуры" "Любовь и технология". На нас этот альбом произвел большое впечатление – в то время ничего подобного в России никто не играл. Мы дали запись прослушать Комаровой, и она изрекла, что "если ребята приедут в Москву за свой счет и найдут, где жить, я разрешу им выступить". Ребята согласились, и восьмого декабря, в какую-то нечеловеческую рань мы с Вадимом встретили их на Ярославском вокзале. Выяснилось, что с одним из музыкантов группы, Ринатом Вахидовым, я знаком (он играл в другой новосибирской группе – "БОМЖ", которая годом раньше приезжала в Москву). Неприятность ситуации была в том, что автобуса у нас еще не было, гостиница "Измайлово" была забронирована только с девятого числа. Но лицо терять было категорически нельзя. Поэтому мы сели в электричку и поехали в Зеленоград. Затем Вадим помчался в поселок Менделеево, где имелась дешевая и приличная гостиница, а я повел всю честную компанию (человек десять, кстати), к себе в гости – поить чаем и кормить завтраком. В итоге все бытовые проблемы были худо-бедно решены, да и пообщались весьма приятно.
 

Потом у нас началась фестивальная карусель, и с Селивановым мы пересеклись только в воскресенье (они должны были играть на дневном концерте).
 

Выступление "Промышленной Архитектуры" произвело на меня (да и не только на меня) очень сильное впечатление. Жесткая, мощная, экспрессивная музыка, настоящий драйв. На дневных концертах публику раскачать не так просто, но Селиванову это удалось. И тут Комарова приказала звукооператору выключить звук – якобы концерт затянулся и начал "наползать" на вечерний. Понятно, что эта проблема могла быть решена и поделикатнее, но Наталье явно надо было показать, что приглашенным "слева" группам на её фестивле не место.
 

И музыканты, и мы, группа технической поддержки фестиваля, считали Комету пусть и сложным, но, безусловно, "своим" человеком, более того, считалось, что она в состоянии отличить хорошую музыку от плохой. Поэтому ее трюк вызвал, что называется "общий шок". Для "Промышленной Архитектуры" это был удар – мало того, что ключевой для группы концерт был сорван, так еще и был получен сигнал: "вы здесь не нужны". К сожалению, ни Дмитрий, ни я не понимали в тот момент главное – не нужна стала вся настоящая рок-музыка. И дело не в прихотях Кометы – она просто поняла это раньше, чем мы.
 

В январе Селиванов приехал в Москву снова – без особой цели. Пожил некоторое время у меня в гостях, потом – в МИЭТ-овской общаге у Тартаковского. Держался Дмитрий неплохо, он вообще был человеком общительным и на редкость обаятельным (даже моя маманя, изрядная снобиха, была от него в восторге), однако я понимал, что он очень подавлен. Перед отъездом в Новосибирск они с Вадимом поменялись шарфами. А через некоторое время мы узнали, что Селиванов повесился на шарфе.
 

Понятно, что для такого срыва должно было быть много причин, в том числе, видимо и личных, но, полагаю, что та катастрофа, которая происходила с рок-музыкой (да и не только с ней) в 89-м году сыграла не последнюю роль в этой истории.
 

Ощущение, будто все происходящее утрачивает смысл, нарастало, и Дмитрий, как человек крайне тонкий и умный чувствовал это намного сильнее других…

Мемориальный сайт Дмитрия Селиванова, где собраны практически все материалы о нем и его группе, сделан Вовой Аквалангом За что ему большое спасибо.

взято тут: http://churkan.livejournal.com/683924.html 12.08.2004
 

Комментарий Кометы - Комаровой:

Привет, Зафар.

Тут мне случайно твои писульки матерные на глаза попались - видно совсем у тебя плохо и с головой, и с головкой. Это я по поводу твоих "мемуаров" по Сырку. Когда я стану такой же старой дурой, как ты сейчас, то я, конечно, напишу обо всех этих делах правду. А пока, по-моему "мозгами застрял в 80-х" ты, да еще окутав все свои мутные воспоминания о том времени дымкой постоянного алкогольного дурмана.

Кстати, то, что я "что-то мутила в Марьино" - это первое и до сих пор никем не повторённое в России арт-интернет-кафе. Сейчас я, в отличие от той пахабщины, которой занимаешься ты, работаю с новейшими технологиями и использованием их в образовании, вот уже почти 10 лет держу в рунете крупнейший культурологический ресурс и уникальный видеоархив. А ты всё матерщиной пробавляешься на пару и в ногу с нашими "новыми хозяевами жизни" и министрами "культурки" - это в стиле твоих зеленоградских "пацанов". Ты бы воздержался поминать моё имя всуе - я такой мелкотой, как ваша "зеленоградская тусовка" по-прежнему закусываю на завтрак. И если разгонюсь писать о 80-х - мало не покажется. И тебе в том числе. И твоей бездарной группе "Ганди", и "всем-всем-всем - Винни Пух".

Комета.
(зав.кафедрой иформационных технологий в образований МГПУ,
канд.соц.наук, президент первого российского Интернет-клуба СКРИН)

<< НАЗАД          ||          В НАЧАЛО >>