Илья Смирнов. ПАНКИ ОТ ИНСТИТУТА АФРИКИ (Радио Свобода) |
Рецензия на книгу Ольги Аксютиной "Если я не могу танцевать, это не моя
революция"
Марина Тимашева: Вот ученая литература о том, что мне знакомо не понаслышке.
Про панков и панк-рок. Книга Ольги Аксютиной "Если я не могу танцевать, это не
моя революция", несмотря на легкомысленное название, имеет все признаки
монографии и "утверждена к печати" солидным институтом - Институтом Африки
Российской Академии наук. Наш рецензент является одним из героев книги – вот я
открываю и читаю, что Илья Смирнов делал "какие-то концерты". Так что у
него и спросим: причем тут Африка?
Илья Смирнов: В Африке я концертов не делал. А параллели можно выстроить любые.
В книге приводятся рассуждения современного панка про "Африку, Латинскую Америку
и другие места, где еще сохранились племена, избежавшие влияния технического
прогресса... Чем они более дикие, нежели мы? Тем, что живут в гармонии с
природой...?". Конечно, в первобытном племени никаких панков, хиппи,
битников быть не может, ведь "гармония с природой" - это постоянная борьба за
выживание. Но, в принципе, такой подход – явление в широкой исторической
перспективе, от первобытных корешков до компьютерных вершков – можно только
приветствовать. И исследование "панк–хардкор сцены в России" как раз начинается
с сатурналий. Но дальше идут сюжеты, знакомые, действительно, не понаслышке. И
приветствовать уже не хочется.
Читаю. "В советское время рок-музыка была под запретом". Всесоюзный
фестиваль "Весенние ритмы Тбилиси – 80", видимо, происходил в Африке. Интересная
мысль в книге для лучшего запоминания повторена дважды, причем второй раз –
применительно, извините, к Прибалтике, где, оказывается, тоже "рок как таковой
был запрещен". Но в соседней главе – столь же решительное заявление уже в
другую сторону: "В начале 1980-х по всей стране появились рок-клубы".
Так все-таки: запрещали как таковой или повсеместно открывали?
Монография, как положено, начинается с источников и литературы. На самом деле
первый опыт теоретического осмысления "Что такое панк и где его место в нашей
жизни" появился в ленинградском самиздате году в 81-м, анонимно, естественно, но
в анониме быстро опознали Бориса Гребенщикова.
К сожалению, в нашем обзоре литературы как бы и нету такого. Из богатого
наследия Троицкого выбран официально- перестроечный том "Рок в Союзе", но не
ранние самиздатовские публикации.
Вы скажете, самиздат труднодоступен. Но, простите, его потом переиздавали,
воспроизводили в Сети. Целый ряд публикаций не только "крайне поверхностного,
полуанекдотически-полуфантастического характера", как здесь уничижительно
припечатано, но вполне серьезных, и об отдельных группах, и о явлении в целом.
Например, статья о панк-роке – сейчас можно открыть псевдонимы – Олега Ковриги в
"Урлайте" - где сформулированы принципиальные вещи: "в рок-музыке, как и почти
везде, стилистический подход совершенно неуместен и неверен: это, прежде всего,
не стиль, а система ценностей" (Урлайт, # 4/22).
Ну, Бог с ними, то есть с нами, с историками, искусствоведами и прочими
комментаторами. Но объясните мне, куда дели самих творцов. Панковские
эксперименты АКВАРИУМА. Сергей Рыженко – музыкант, который сознательно
разрабатывал русский "почвенный" эквивалент модному английскому поветрию. Петра
Мамонова забыли.
Между тем, в песне, которая стала его визитной карточкой, очень ясно звучат
древнегреческие кинические мотивы, характерные для панков.
(Звучит песня "Серый голубь")
Так о чем же книга? Любимые герои автора – современные панки, которые,
оказывается, давно уже не пьют – не курят. Это, опять же, можно было бы только
приветствовать, хотя возникают сомнения, когда читаешь на соседней странице, что
"приблизительный набросок будущего общества нам дают недавние опыты с
наркотиками, сексом, коммунами, альтернативными формами сознания и
индивидуальности". Ладно, не будем придираться. Пусть не пьют. Но чем же
эти непьющие "альтернативные индивидуальности" занимают свое время? Живя в "сквоте",
увлекаются "этическим шоп-лифтингом". По-русски это значит, как я понял
из книги, подворовывать по мелочам, причем не от плохой жизни, а просто для
развлечения. Сами они моются редко, но озабочены общей экологией, например,
борьбой с атомными электростанциями. Очень вредная отрасль, особенно для
конкурентов из нефтяного лобби. Работа, с точки зрения новых панков, "является
злом". Но денег им хватает не только на обычную еду, но даже на веганскую. Это такое особо продвинутое
вегетарианство, которое запрещает яйца и молоко, поскольку при доении коровы
происходит ее эксплуатация. Интересно, долго ли проживет "в гармонии с природой"
освобожденная от эксплуатации корова. Еще молодые люди борются с... язык сломаешь...
со "спесиецизмом", то есть с дискриминацией по виду, ведь "превосходство одного
вида живых существ над другими" стоит "в одном ряду с проблемами расизма,
сексизма, гомофобии". Практические действия – охота на меховые шубы (очень
актуально для нашей страны, для Якутии, например или Чукотки), блокада
мясокомбината или просто "street parties", то есть вечеринки посреди проезжей
части. Это-то против кого направлено? Видимо, против шоферов.
Все вышеперечисленное описано с нескрываемым одобрением, переходящим в умиление.
Вот одна из героинь: "Датчанка И. – отнюдь не бедный человек, бабушка оставила
ей наследство... Приезжает автостопом в Берлин, чтобы повидать своего
мексиканского друга..., чем она занимается в жизни? В тот момент, когда я ее
встретила, она писала книгу о трансгендере". "Сегодня человек живет в одной
стране, завтра в другой... из Латинской Америки в Россию... из Франции посмотреть на
озеро Байкал, по ходу движения решает поехать вместо Байкала в лагерь
радикальных экологов под Самарой, которые борются с заводом по переплавке
алюминия".
Называя вещи своими именами, перед нами международная тусовка "отнюдь не бедных"
бездельников, которые могут свободно разъезжать по миру и соревноваться со
светскими миллионершами в изобретении вычурных диет. Хотя в книге все время
склоняется слово "творчество", искусством они тоже всерьез не занимаются, ведь
всякая специализация тоже является злом, а "массовая" аудитория" ("массовая" в
уничижительных кавычках их не интересует. Еще любимая тема –
"сопротивление", "протест". Но куражатся-то они над кем? Над простыми людьми,
над работягами на том же мясокомбинате. А в политических лозунгах "панк-хардкор-сопротивления"
зачастую просто воспроизводятся штампы официальной пропаганды той самой, якобы
враждебной, капиталистической "Системы".
Получается - вроде движения "Наши" при Европарламенте.
В ответ мне могут сказать: ты в молодости сам организовывал хулиганские
концерты, а теперь оханжел и стал осуждать других. Я не собираюсь идеализировать
старое рок-подполье. За некоторые песни, статьи и карикатуры в журнале "Урлайт"
стыдно до сих пор. Готов признать, что именно в "кулуарах подполья" начало
образовываться, капелька за капелькой, то, что в 90-е годы растеклось зловонным
болотом. Да, нам доводилось организовывать, среди прочих, и концерты первого
советского панка Андрея Панова по кличке "Свинья". Но мы-то видели в нем не
бледную копию Джонни Роттена, а прежде всего одаренного артиста. И надеялись на
то, что по мере взросления его группа АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛИ будет перестраиваться
с подражания на самобытное городское скоморошество ХХ века. Ожидания эти, в
общем, не оправдались, но, по крайней мере, одна песня из репертуара
УДОВЛЕТВОРИТЕЛЕЙ – "Батька атаман" – ушла в народ как натуральный фольклор.
Интересно, что исторический водораздел – век нынешний и век минувший -
зафиксирован и в самой книге, там, где советский самиздат сопоставляется с
нынешними "фэнзинами", субкультурными журналами для "фанов". Старый самиздат был
– цитирую – "неким самобытным явлением отечественной контркультуры, как и
панк-рок в 80-е..." А "фэнзины изначально создавались по международному образцу". По мнению автора, здесь налицо некий этап развития, "новый тип
контркультуры". На самом деле – возвращение назад, к тому этапу, когда на танцах
по всей Руси великой играли новую модную композицию "Ком чугеза", а о качестве
группы судили как раз по тому, насколько точно она воспроизводит "международный
образец".
И здесь мы подходим к ответу на вопрос, почему современную
"культурно-антропологическую" науку не заинтересовали Гребенщиков и Рыженко.
(Звучит песня "Шла Маша по лесу")
Мы прослушали вариации на тему Красной шапочки Сергея Рыженко – он же озвучивает
всех персонажей – с подпольного концерта, состоявшегося в год смерти Брежнева.
Но автору книги такой панк-рок не нужен. Не заинтересовали Гребенщиков и Рыженко,
не заинтересовали и Ваши, Марина, статьи про Яну Дягилеву
и про Петю Мамонова. Потому что эта традиция – со всеми ее недостатками,
заблуждениями и с ее, в конечном итоге, печальным финалом – она изначально
все-таки предполагала выход из субкультурного лягушатника на широкий оперативный
простор. Пафос той книги, с которой нас ознакомили институт Африки и
издательство "Нота –Р" - прямо противоположный. Запихнуть юных вольноумцев в
лягушатник, живущий по принципу "для своих сойдет", "я не Лермонтов, не Пушкин,
я блатной поэт Кукушкин".
Вообще-то в определенном возрасте это естественно – самоутверждаться через
субкультуру, эпатаж, преувеличенное представление о всемирно-историческом
значении какой-нибудь глупости, которую ты намалевал на заборе. Неестественно,
если взрослые люди культивируют подростковый инфантилизм. Да еще под вывеской
науки.
Зачем это делается? Догадайтесь сами. Кому это выгодно - чтобы борьба против
фашизма ставилась в один ряд, через запятую с каким-нибудь "трансгендером" и с
освобождением лабораторных мышей из застенков биофака?
Кто отгадку нам озвучит, больше грантов не получит.
(Звучит песня Бориса Гребенщикова "Немое кино")
Скачать аудиозапись этой передачи >>
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/1826406.html
Опубликовано на "Радио Свобода" 18.09.2009 01:00
<< НАЗАД
||
В НАЧАЛО >>
|