Пятница, 18 августа 2006. Гость "Вечерки"

Евгений Юфит - фотограф, художник, режиссер - славен еще и тем, что не сдает позиций: возможно, это и есть причина того, что некрореализм вопреки периодически возникающим рассуждениям все еще жив (пусть и в лице одного Юфита), а самого режиссера чествуют повсюду - от Монреаля до Роттердама. Некрореализм, кстати, - не единственная заслуга Евгения Георгиевича перед человечеством: в 1985 году он стал основателем одной из первых в стране независимых киностудий «Мжалалафильм», вокруг которой объединились творческие личности радикального толка. Вокруг Юфита непременно хочется объединиться: творцам ли, умным ли зрителям. Последних Юфит уважает: он снимает кино исключительно для эстетически подготовленного зрителя.

НЕКРОРЕАЛИЗМ - ЧАСТЬ МОЕЙ ЭНЕРГИИ

ДОСЬЕ. Евгений Юфит родился в Ленинграде в 1961 году. В начале 80-х организует перформансы и участвует в "неофициальных" художественных выставках Питера. В 1984 году создает подпольную студию "Мжалалафильм" и художественную группу некрореалистов. В 1985 году снимает свой первый короткометражный 16-миллиметровый фильм "Лесоруб". В 1988 - 1989 годах он учится в киношколе Александра Сокурова. Его ранние фильмы сняты в некрореалистической стилистике (в этих лентах он выступает автором сценария, режиссером, оператором и монтажером одновременно). К концу восьмидесятых некрореализм входит в моду, а Евгений Юфит становится известен как один из отцов-основателей параллельного кино.

- Вот вы сказали, что так называемое массовое кино не смотрите. Это ваша принципиальная позиция?
- Да не то чтобы позиция... Я периодически снимаю фильмы и езжу на кинофестивали их представлять - там и смотрю кино. Но я все же сторонник кино как визуального искусства. А современное кино, грубо говоря, можно слушать за дверью, и это будет интереснее - более ассоциативно. Поэтому глаз мало цепляется за что-то, по крайней мере из того, что я видел. То, что было сделано в кино в 20 - 40-е годы, намного сильней и интересней - по атмосфере, по глубине ощущений.

- Вы как-то вообще довольно радикально высказались на эту тему: мол, кино вообще умерло с приходом звука.
- Можно и так сказать. Вы посмотрите фильмы 20-х и сравните с теми, что были сделаны в начале 30-х, когда фильмы стали звуковыми, - разница колоссальная. Звук стал делать то, что раньше создавалось с помощью монтажа, атмосферы, ассоциаций, намеков. Кино стало более иллюстративным: то есть как имитация реальности оно стало более совершенным, но как художественное произведение сильно проиграло.

- Вы, очевидно, тоскуете по черно-белому кино - как и Юрий Норштейн, который сказал, что оно таит в себе гораздо больше, чем цветное.
- Конечно, оно гораздо глубже по ощущениям, более таинственно. Это все равно что посмотреть на туманный пейзаж на рассвете и потом посмотреть на него днем. На рассвете есть какая-то загадка, глубина - есть над чем подумать. Когда все видишь ясно, четко, конкретно - тут уж вариантов нет...

- Просто вы кино воспринимаете в первую очередь как художник и фотограф...
- Безусловно. Я начинал с фотографии, живописью немного занимался. И в кино я пришел прежде всего как художник; не из литературы, а из визуальной среды. Соответственно, мое кино абсолютно нелитературно: если там и есть сюжет, то это лишь хребет, на который нанизаны образы, - он необходим для создания фильма.

- Все же необходим?
- Знаете, если бы я был миллиардером и мог позволить себе снимать то, что я хочу, то это было бы немое кино, бессвязное, бессюжетное - некий свободный ассоциативный поток. Но поскольку все же существует некая иерархия производства, то это невозможно.

- Вы хотите сказать, что вам, свободному художнику, жизнь диктует свои законы?
- Технология кинопроизводства мне диктует. Кино не может существовать без планов, графиков - иначе все распадется.

- По-моему, к вашим ранним фильмам это не относится: насколько я знаю, они снимались стихийно.
- Конечно, я имею в виду полнометражные фильмы, которые снимал в последние годы. Между ними и моими ранними фильмами - огромная разница. Ранние фильмы - чисто монтажные; кадры одного фильма могли быть сняты даже в разные годы - и потом уже смонтированы. В этих фильмах не было ничего, пожалуй, кроме эстетической позиции, которая объединяла эти кадры. Задачи сделать фильм вообще не было - это была фиксация каких- то хеппенингов, алогичной социальной активности, абсурда. Потом все монтировалось и превращалось в фильм за счет каких-то текстовых вкраплений, документальных кадров, которые могли быть найдены на свалке или в студии где-то валялись. Это был совсем другой кинематограф - стихийный, и я там был один - как художник. Но и сейчас когда я говорю об упорядоченности, то имею в виду, конечно, только производственный процесс: все это легко "ломается" на монтажном столе. В процессе монтажа может выйти совсем не то, что задумывалось изначально, - так у меня и бывает. Например, во время съемок я часто разрешаю актерам говорить любой текст, который придет им в голову, а во время озвучания накладываем совершенно другой - и это тоже играет на странность, создает довольно дикое впечатление.

- А с чем был связан переход к полнометражному, более упорядоченному кино? Сергей Добротворский после выхода фильма "Папа, умер Дед Мороз" написал о том, что, мол, некрореализм тоже "умер"...
- Он потом, между прочим, изменил свою позицию - когда посмотрел фильм "Деревянная комната". Нет, некрореализм не умер. Но опять-таки, что такое некрореализм? В 80-е годы это было движение, которое я объединял; сейчас все мои соратники отошли от дел, занимаются чем-то другим, и сегодня некрореализм ассоциируется только с моим именем. А тот переход, о котором вы сказали, произошел в связи с переходом на 35-миллиметровый формат: соответственно, поменялось ощущение времени и пространства. Оно приобрело большую длительность, медитативность, созерцательность. Конечно, тогда это был неожиданный ход; и многие люди, привыкшие к гротескному, эксцентричному кинематографу, были шокированы.
 

- Вы сами сказали, что некрореализм - это теперь только вы. Почему так: у вас получилось выжить, а у остальных - нет?
- Вы знаете, видимо, эта эстетика наиболее полно соответствовала моей натуре. Я этот стиль создал; это стихия, в которой я мог существовать свободно и естественно; это была часть моей психики, энергетики. Наверное, в этом и причина.

- Сегодня нет желающих стать вашими последователями?
- Сейчас это просто невозможно - по финансовым соображениям. Желающие, может, и есть, но от желания до его осуществления такая пропасть... Как ее перешагнуть? В 80-е это было еще возможно: тогда существовала система любительских киностудий, где было неограниченное количество кинопленки, техники. Сейчас-то этого нет.

- Знаете, мне недавно один умный человек сказал, что арт-хаусное кино часто снимает тот, кто просто не знает, что хочет сказать. Согласны?
- Правильно он сказал. От языка ассоциаций до речи - большое расстояние. Вот мое кино - свободно ассоциативно, оно имеет огромное количество интерпретаций; и в зависимости от настроения человек принимает либо одну сторону, либо другую - либо он смеется, либо плачет. В этом моя задача как режиссера - не навязывать зрителю однозначное настроение. Все привыкли к тому, что им подают готовый продукт: вот начало, вот конец, все разжевано. А кино должно создавать разные образы. И многих зрителей это раздражает, потому что они начинают теряться, просто не знают, за что ухватиться. Раньше было очень много раздраженных, сердитых - особенно среди ортодоксальных режиссеров, кинокритиков. Сейчас примирились.

- Мне кажется, вы нынче вообще - мэтр, которого даже и ругать-то неприлично. Снимаете фильмы, выставки у вас проходят.
- Мне, кстати, это не нравится. Раньше происходила какая-то борьба интересов, взглядов; была энергия какая-то - и это заводило. А когда все позитивно - как-то не очень...

- Вам не все равно? Вы ведь как художник - над схваткой...
- Над схваткой, да. Но все же приятно, когда читаешь что-то такое агрессивное, - появляется некий драйв. Когда его нет, когда все сглажено... Как вот вокруг нас сейчас - все чисто, причесано.

- Раздражает?
- Не раздражает. Но и не заводит. Я в центре стараюсь не появляться - живу-то в Петергофе.

Беседовала Алла БРУК

ФИЛЬМОГРАФИЯ

1984 - Санитары-оборотни
1985 - Лесоруб
1987 - Весна
1988 - Вепри суицида
1988 - Мужество
1989 - Рыцари Поднебесья
1991 - Папа, умер Дед Мороз (Гран-при МКФ в Римини-92)

1994 - Воля
1995 - Деревянная комната
1998 - Серебряные головы
2002 - Убитые молнией
2005 - Прямохождение
 

НЕКРОРЕАЛИЗМ

Объектом эстетического описания некропрактики оказываются условия существования человека, всегда уже стоящего на пороге смерти и всегда уже демонстрирующего патологию смещенных действий. Смерть, ее логические и физиологические условия – объект исследовательского интереса Владимира Кустова. Патология поведения человека разумного – предмет художественного внимания Евгения Юфита.
 

Виктор МАЗИН
 

"Вечерний Петербург"

Пятница, 18 августа 2006 года. # 151 (23282)
Посмотреть скан статьи >>

<< НАЗАД          ||          В НАЧАЛО >>