## СТАТЬИ ##

 

 

Свин (Панов): "ЗАЙЧИКОВ ОЧЕНЬ ЖАЛКО!"


Андрей ПановАндрей Валерьевич Панов - поэт, композитор, певец. Лидер группы "АУ" - "Автоматические удовлетворители".

Воспитан на классическом репертуаре Малого Академического театра оперы и балета имени Мусоргского, поскольку там его родители были ведущими солистами балета. Лия Петровна Панова, уйдя из театра, занималась хореографией со звездами сборной по фигурному катанию: с Родниной, Улановым, Четверухиным, Волковым. Сейчас она один из лучших хореографов города по спортивной гимнастике.

Андрей Валерьевич обладает незаурядным актерским дарованием, что подтвердилось его поступлением в Театральный институт, невзирая на факт эмиграции отца - Валерия Матвеевича Панова, известного балетмейстера, ныне работающего в Бонне.

Двух месяцев обучения на курсе Игоря Олеговича Горбачева Андрею хватило, чтобы решить окончательно: "Играть надо в жизни, а не на сцене". Панов создал образ первого русского панка по кличке Свинья, стал знаменем панк-движения и живой легендой города.

"В 15 лет я уже знал больше любого мента", - иронизирует Свин. Про него нельзя сказать, что панками становятся те, кто в силу интеллектуальной слабости не чувствует склонности к хиппанству.

КОЛЛЕКЦИЯ ЭРМИТАЖЕЙ


Посещая Эрмитаж с панком, естественно ожидать разговора о дерьме: ведь панковский эпатаж обязательно включает в себя фекальную тематику. Есть мнение, что предтечей этого стиля в России явились революционно настроенные массы, в октябре 17-го года штурмовавшие Зимний дворец. О страсти "солдат революции" гадить на все вокруг пишет в своих воспоминаниях Юрий Анненков, увидевший барский дом после пребывания в нем красных. Та же участь постигла интерьеры Зимнего дворца, в особенности вазы, переведенные в разряд "ночных", в дни первых съездов рабочих и крестьянских депутатов.

Антибуржуазный пафос роднит основателей государства рабочих и крестьян с панками. Во время столичных гастролей Свинья в знак протеста обосрал несколько биде в гостинице "Россия".

За все время пребывания в музее Свинья не сказал ни одного грубого слова, очевидно, из-за врожденной интеллигентности.

В Эрмитаже он не был давно. В воспоминаниях остался какой-то зал, где много красивых картин. Этим местом мог бы быть Шатровый зал в Новом Эрмитаже. Название зала происходит от нарядного потолка в виде двускатной крыши, там экспонируются "малые голландцы" - работы крупных художников XVII века преимущественно небольшого, "кабинетного" размера.

"Нет, не тот, - сказал Андрей Валерьевич, входя в зал, - но этот тоже очень неплох". Самая занятная картина в этом зале - "Наказание охотника" знаменитого анималиста Паулюса Поттера. Это повествование, составленное из ряда сюжетных сцен. 12 из них изображают сцены охоты, а на двух центральных роли чудом меняются, и зверье судит и казнит охотников и их собак. Оказалось, что Панов не только тонко чувствует юмор, но и нежно любит животных. "А этот без рученьки, а рученька вот где, - митьковскими интонациями сокрушался он по поводу оторванной в драке собачьей лапы. - Зайчиков очень жалко", - в соответствии со словарем митьков соболезновал он повешенным охотничьим псам и смеялся над тем, как кабан с козлом мужика обжаривают… С трудом отошел Андрей Валерьевич от полюбившейся картины.

В поисках неизвестно какого зала мы прошли по экспозиции искусства Фландрии. В зале
Антониса Ван-Дейка "прикололись" к портрету короля Карла I. Будучи придворным живописцем, Ван-Дейк пользовался огромным успехом и из-за обилия заказов вынужден был детали на портретах поручать дописывать своим помощникам. Наверное, один из разгильдяев-учеников изобразил на королевском портрете рыцарские перчатки - обе с правой руки.

Мы вышли на Главную лестницу Нового Эрмитажа - Теребеневскую, и прогуливались вдоль стройного ряда серых колонн и мимо беломраморных статуй. "Зельц!" - вдруг вскричал Свин и бросился к "Диане" Луиджи Бьенеме. "Не трогай!" - отозвалась смотрительница. Необычное наблюдение: постамент из пятнистого коричневого мрамора действительно имел аппетитный вид.

Глубокое удовлетворение испытал Панов в Большом просвете, не обнаружив в нем ни одной картины. Когда-то там была итальянская декоративная живопись XVIII века, а Свин не любил не только Тьеполо, но и вообще большие живописные полотна. Обычным посетителям неведом сокровенный смысл сегодняшней реконструкции Эрмитажа, но надежда на лучшее живет в людских сердцах. Как сказал когда-то Свинья: "Любая прогрессивная идея хороша, если она не радикальна".

Путь наш лежал по направлению к Зимнему дворцу. Проходя по коридору Южного павильона Малого Эрмитажа, Андрей Валерьевич вдруг притормозил около "Пейзажа со сценами мифа о Латоне и ликийских крестьянах" Альслота и Хендрика де Клерка. "Помню, я догадался, что они все - трупаки и зверюги. Выходят в определенное время из болота и превращаются в людей. Вон, видишь, жаба в жилеточке с хорошим мужским телом…" - Свин рассказывал так увлекательно, что произведение нидерландского искусства рубежа XVI-XVII веков становилось живее и интереснее всех американских "мистических триллеров". Правда, на самом-то деле этих крестьян наказали превращением в лягушек за то, что они не дали воды Латоне - возлюбленной Зевса, родившей Аполлона и Артемиду, когда ее преследовала ревнивая Гера.

"Вот, - неожиданно воодушевился Свин, - вот это я прекрасно помню, вот Клод, а это Лоррен!" Оказалось, что Панов искал четыре картины Клода Лоррена "Времена суток", лишь "слегка" перепутав французское искусство с нидерландским.

На этом мы закончили культпоход Свиньи в Эрмитаж.
 

Алина Тулякова
газета "Смена", 23.07.1994 г.

 

<< НАЗАД          ||          В НАЧАЛО >>