Свин
(Панов): "ЗАЙЧИКОВ ОЧЕНЬ ЖАЛКО!" |
Андрей
Валерьевич Панов - поэт, композитор, певец. Лидер группы "АУ" - "Автоматические
удовлетворители".
Воспитан на классическом репертуаре Малого Академического театра оперы и балета
имени Мусоргского, поскольку там его родители были
ведущими солистами балета. Лия Петровна Панова, уйдя из театра, занималась
хореографией со звездами сборной по фигурному катанию:
с Родниной, Улановым, Четверухиным, Волковым. Сейчас она один из лучших
хореографов города по спортивной гимнастике.
Андрей Валерьевич обладает незаурядным актерским дарованием, что подтвердилось
его поступлением в Театральный институт, невзирая на
факт эмиграции отца - Валерия Матвеевича Панова, известного балетмейстера, ныне
работающего в Бонне.
Двух месяцев обучения на курсе Игоря Олеговича Горбачева Андрею хватило, чтобы
решить окончательно: "Играть надо в жизни, а не на
сцене". Панов создал образ первого русского панка по
кличке Свинья, стал знаменем панк-движения и живой легендой города.
"В 15 лет я уже знал больше любого мента", - иронизирует Свин. Про него нельзя
сказать, что панками становятся те, кто в силу интеллектуальной слабости не
чувствует склонности к хиппанству.
КОЛЛЕКЦИЯ ЭРМИТАЖЕЙ
Посещая Эрмитаж с панком, естественно ожидать разговора о дерьме: ведь
панковский эпатаж обязательно включает в себя фекальную тематику. Есть мнение,
что предтечей этого стиля в России явились революционно настроенные массы, в
октябре 17-го года штурмовавшие Зимний дворец. О страсти "солдат революции"
гадить на все вокруг пишет в своих воспоминаниях Юрий
Анненков, увидевший барский дом после пребывания в нем
красных. Та же участь постигла интерьеры Зимнего дворца, в особенности вазы,
переведенные в разряд "ночных", в дни первых съездов рабочих и крестьянских
депутатов.
Антибуржуазный пафос роднит основателей государства рабочих и крестьян с
панками. Во время столичных гастролей Свинья в знак протеста обосрал несколько
биде в гостинице "Россия".
За все время пребывания в музее Свинья не сказал ни одного грубого слова,
очевидно, из-за врожденной интеллигентности.
В Эрмитаже он не был давно. В воспоминаниях остался какой-то зал, где много
красивых картин. Этим местом мог бы быть Шатровый зал в Новом Эрмитаже. Название
зала происходит от нарядного потолка в виде двускатной
крыши, там экспонируются "малые голландцы" - работы крупных художников XVII века
преимущественно небольшого, "кабинетного" размера.
"Нет, не тот, - сказал Андрей Валерьевич, входя в зал, - но этот тоже очень
неплох". Самая занятная картина в этом зале - "Наказание охотника" знаменитого
анималиста Паулюса Поттера. Это повествование, составленное из ряда сюжетных
сцен. 12 из них изображают сцены охоты, а на двух центральных роли чудом
меняются, и зверье судит и казнит охотников и их собак. Оказалось, что Панов не
только тонко чувствует юмор, но и нежно любит животных. "А этот без рученьки, а
рученька вот где, - митьковскими интонациями сокрушался он по поводу оторванной
в драке собачьей лапы. - Зайчиков очень жалко", - в соответствии со словарем
митьков соболезновал он повешенным охотничьим псам и смеялся над тем, как кабан
с козлом мужика обжаривают… С трудом отошел Андрей Валерьевич от полюбившейся
картины.
В поисках неизвестно какого зала мы прошли по экспозиции искусства Фландрии. В
зале
Антониса Ван-Дейка "прикололись" к портрету короля Карла I. Будучи придворным
живописцем, Ван-Дейк пользовался огромным успехом и из-за обилия заказов
вынужден был детали на портретах поручать дописывать своим помощникам. Наверное,
один из разгильдяев-учеников изобразил на королевском портрете рыцарские
перчатки - обе с правой руки.
Мы вышли на Главную лестницу Нового Эрмитажа - Теребеневскую, и прогуливались
вдоль стройного ряда серых колонн и мимо беломраморных статуй. "Зельц!" - вдруг
вскричал Свин и бросился к "Диане" Луиджи Бьенеме. "Не трогай!" - отозвалась
смотрительница. Необычное наблюдение: постамент из пятнистого коричневого
мрамора действительно имел аппетитный вид.
Глубокое удовлетворение испытал Панов в Большом просвете, не обнаружив в нем ни
одной картины. Когда-то там была итальянская
декоративная живопись XVIII века, а Свин не любил не только Тьеполо, но и вообще
большие живописные полотна. Обычным посетителям неведом сокровенный смысл
сегодняшней реконструкции Эрмитажа, но надежда на лучшее живет в людских
сердцах. Как сказал когда-то Свинья: "Любая прогрессивная идея хороша, если она
не радикальна".
Путь наш лежал по направлению к Зимнему дворцу. Проходя по коридору Южного
павильона Малого Эрмитажа, Андрей Валерьевич вдруг
притормозил около "Пейзажа со сценами мифа о Латоне и ликийских крестьянах"
Альслота и Хендрика де Клерка. "Помню, я догадался, что они все - трупаки и
зверюги. Выходят в определенное время из болота и превращаются в людей. Вон,
видишь, жаба в жилеточке с хорошим мужским телом…" - Свин рассказывал так
увлекательно, что произведение нидерландского искусства рубежа XVI-XVII веков
становилось живее и интереснее всех американских "мистических триллеров".
Правда, на самом-то деле этих крестьян наказали превращением в лягушек за то,
что они не дали воды Латоне - возлюбленной Зевса, родившей Аполлона и Артемиду,
когда ее преследовала ревнивая Гера.
"Вот, - неожиданно воодушевился Свин, - вот это я прекрасно помню, вот Клод, а
это Лоррен!" Оказалось, что Панов искал четыре картины Клода Лоррена "Времена
суток", лишь "слегка" перепутав французское искусство с нидерландским.
На этом мы закончили культпоход Свиньи в Эрмитаж.
Алина Тулякова
газета "Смена", 23.07.1994 г.
<< НАЗАД
||
В НАЧАЛО >>
|